mainpage.jpg

Тимофей Сергеевич Петухов, по кличке Кочет - большой блатной авторитет разбился на машине. Летел на своем большом широком драндулете домой с бильярду, шибко нанюхавшись на халяву, и попал в огромную яму. Никогда не пробовал это заморское дерьмо, всю жизнь пьяный вусмерть ездил и ни чего, а тут на тебе, не устоял, молокососы угостили.
"Полная канализация", - думал Тимофей Сергеевич, сидя за рулем и пытаясь вытереть окровавленное лицо о белоснежный пузырь аэробака. Его художественно вырезали автогеном из железной колесницы.
В горячке Кочет орал в сотовый:
- Я вам блядям наведу порядок в городе! Мэра раком поставлю!
Петухова доставили в ЦГБ, окружили заботой и толстолобиковой охраной. Лежит Кочет в кабинете главного врача, с палатой лажа вышла. Лежит не кукарекает. Нога сломана, ключица, морда поцарапана. Скучно ему. Собрал он братву и говорит:
- Все мне тут настохлебало, включая ваших медпроституток, телевизор, жратву и пойло. Сказочника хочу!
- Сказочник в Лондоне, - виновато сообщил племянник.
- Хрена он там околачивается?
- У него внучка там учится, ну загуляла она, на иглу села. Сказочник ее поехал стаскивать.
- Вот так вас блядей отпускать из-под родительского присмотра. То в наркоманы, то в пидорасы, то в диджеи! Слушай Сеня, дай-ка я ему позвоню.
Набрали сказочника.
- Але, Палыч, как дела? Как дитё? Узнал? Кочет это. Ты когда домой вернешься? Да захворал я, поломался. Не, не, на машине, будь она не ладная. Палыч, я тебе денег дам, приезжай а? Сколько, сколько? Ну, много дам, устроит? Когда? В понедельник? Ну лады, потерплю.
До понедельника Тимофей томился, заставлял проституток читать Чехова, Платонова, Г.Х. Андерсена и даже Маркеса. Но все это было не то. Сам Кочет читать почти не умел, некогда ему было толком учиться.
Наконец-то приехал Сказочник.
Иван Павлович Шифер при социализме читал лекции по зарубежной литературе. В местном университете был заведующим кафедрой, потом деканом. Никто и никогда не пропускал его лекции, ибо обладал он редким даром рассказчика. Студентам можно было не читать первоисточники. Шифер подавал литературу так, что Кафка, Фолкнер и прочие в гробу переворачивались. Он ловко перевирал сюжеты, дополнял, дофантазировал. Чеченские драпокуры были абсолютно уверенны, что он и сам торчок. Позже, один из его учеников Беслан Мисербиев, став влиятельным наркодельцом, предложил профессору Шиферу выгодную работу.
Времена настали лютые, ушла из жизни социалистическая красота и свершилась победа денег над личностью.
Профессор подался на службу к бандитам. Правда должность у него была вовсе не криминальной. Стал он редактором модного журнала с эпатажным названием "Оскарбительная кислота".
- Палыч получал свою штуку зелени не особо напрягаясь. Контролировал творческий процесс. Весь журнальный механизм крутили менеджеры по рекламе - шустрые, молодые люди, не умеющие говорить без телефона, не способные писать обычной авторучкой, а только набирать текст на компьютере. Книжки они тоже не читали, пялились в интернет... Профессор был единственным динозавром прежней культуры и этим держал здоровый баланс издательства. Однажды попав на день рождения шефа Беслана, Палыч блеснул красноречием и засветился перед серьезными пацанами. Пацаны решили повысить свой тезаурус и стали приглашать профессора с забавными лекциями в сауны, закрытые кабаки, на свои дачи. В общем, случился бандитский университет миллионов.
Гонорары Шифера росли стремительно. Однажды, крутик по кличке Саша Пробегающий Мимо, заплатил Шиферу 50 тысяч зелени за двухнедельный курс лекций по колумбийскому самиздату. Кто-то из умников сказал Саше Пробегающему, что колумбийский самиздат это лучшее пособие и руководство по наркобизнесу. Палычу пришлось срочно выдумать этот латиносовый фольклор. Впрочем, за такие деньги он создал бы даже литературу народов северной Антарктиды. С тех пор меньше полтинника Шифер не брал, а бесплатно мог только младшему внуку пересказать байки от Пелевина, Мамлеева, Сорокина или даже очень редкого Бодака.
Реально-конкретные.
Люди в законе, заказывали сказочника в законе, на самые разные случаи жизни. Одним хотелось разобраться в какой-нибудь проблеме, другим поднатаскаться культурно и блеснуть в свете начитанностью. Редкий дар профессора Шифера состоял в том, что он мог любого экс-двоешника и тупицу в короткий срок превратить в интеллектуального зомби. Как он это делал? То ли под гипнозом, то ли еще как-то? Однако бывшие спортсмены, рэкетиры, громилы, карманники, кидалы, каталы и прочие предприниматели неожиданно превращались в остроумных мастеров болтовни, не утрачивая основных профессиональных навыков.
Кочет долго крутил носом над огромным столом мировой литературы, но так ничего и не выбрал.
- Хочешь, а сам не знаешь чего, - ворчал слегка рассерженный Палыч. - Ладно, я тебе червонец авансу отвалил, ну придумай что-нибудь!
Палыч долго молчал, впадал в транс, и вдруг его понесло.
- Вот! Слушай, рассказ из чисто реальной жизни.
Долгое время, общаясь с лучшими представителями ведущего класса современного общества, профессор-филолог стал употреблять фишки современного русского языка, наблатыкался, так сказать...
- Итак, рассказ: "Баба Мороз".
- В смысле, телка Деда Мороза? - переспросил заметно оживший Кочет.
- Не перебивай. Сказал - баба, значит баба. Там дальше поймешь.

Лия и Осип, студенты юрфака, шли в гости. Они опаздывали, до Нового Года оставалось двадцать минут. Ночь была прекрасной. Мороза не чувствовалось. Мохнатые от снега деревья, пустынная улица - все это напоминало черно-белую фотографию.
- Оська, глянь, под скамейкой человек лежит! Может, мертвый?
- Да перестань, нажрался и лежит. Оно тебе надо?
- Ну ты че, а вдруг живой, замерзнет же!
-Ли, ты хочешь себе праздник обосрать, да?
- Нет, Оська, так нельзя, мы же будущие менты.
- Вот это новость, ты и вправду ментихой хочешь стать? Я лично в адвокаты подамся, мусорщиком это не для меня.
- Давай хоть пхнем ногой, живой он или мертвый?
Осип нехотя и трусливо подошел к обледеневшей скамейке, под ней притаился то ли труп, то ли пьянь подзаборная.
- Эй, чучело! Ты живой?
Лия оказалась посмелее и пхнула-таки тулово модным сапожком.
- Идите на фуй! Бабушка замерзла и отдыхает, - ответило лежачее тулово.
- Эй, тетка, иди домой, замерзнешь и помрешь! - прокричал Осип.
- Не ори, не глухая, без сопливых разберусь!
- Ну, как знаешь.
И студенты, облегчив душу, поспешили дальше.
- Тоже мне, тимуровцы, сон перебили.
Бабка медленно вылезла из-под скамейки и стала шарить по карманам. В кульке зазвонил телефон.
- Вот ты где, а я тебя шукаю!
- Але, ну, с Новым Годом, мать вашу. А бабушка на задании. Да, на задании я! А пошли вы все на фуй, сон перебили, паскуды! Такой сон чудный смотрела.
Бабка зло захлопнула аппарат и бодро вскочила с земли.
- Вашу душу я имела своею сиськой! Снегурочку нашли! Шестьдесят пять лет мне, буду я вам тут по морозу целку изображать!
- Эй, извозчик! - Бабка выскочила на дорогу, перегораживая своим грузным телом движение одинокому белому "лексусу". Машину развернуло на льду поперек. Зажужжал стеклоподъемник, и из салона пахнуло дорогим перегаром.
- Тебе что, блядь старая, жить надоело!?
- Не, хлопчик, я очень люблю и уважаю свою жизнь.
Бабка сунула правую руку в карман полушубка. Через секунду раздался хлопок, напоминающий звук лопнувшего шарика. Затем второй, третий. Из машины стали выскакивать девки и жирные пацаны и молча, но очень спешно растворяться в разных сторонах.
Бабка села за руль, из кулька достала рулончик скотча и заклеила дырки от пуль, чтобы не дуло.
- Ну, теперь можно и на елку.
- Але! Задание выполнено, клиент запуган до смерти, жопу вытирает об сугробы, телки целы, никто не пострадал, еду на базу.
На перекрестке Пушки и Буденновского, Осю и Лию за малым не задавил белый "лексус".
- Вот пидорас! - заорал вслед машине Осип, а Лия испуганно дернула бой-френда за руку.
- Ты че, Оська, на жопу приключений хочешь? Может, это Дед Мороз на елку спешит?
- Ага, баба МОРОЗ, - расхохотался будущий адвокат. - Как тебе, Ли, мой каламбурчик?
И они, обнявшись, быстро поспешили через дорогу, до Нового Года оставалось всего метров четыреста.

- Да, что-то я слышал про бабку киллершу, она дагестанцев по чьему-то заказу мочила.
Палыч улыбнулся и промолчал. Он-то знал, что Баба Мороз была персонажем только что выдуманной байки.
- А вот еще одна урбанистическая сказка.

АНТАРКТИДА
Вася Канарейкин, поэт и профессиональный бездельник крепко запил на почве творческой и бытовой безысходности. Глядя на этот типичный русский суицидальный экшен, его жена Вера забрала дочку и ушла к своим родителям. Была она женщиной умной, университет Лумумбы закончила на круглые пятерки. Кто только прилепил к этим пятеркам, присобачил дурацкое, не соответствующее прилагательное? Как это хитровывернутая пятерка может быть круглой? А круглый дурак? Дураку больше подходит - квадратный.
Итак, умная и начитанная Вера работала в одном модном, ночном и очень дорогом клубе. Она зарабатывала дурные деньги - так считал квадратный дурак Вася и клеймил ее образ жизни в своих остросюжетных баснях. Вере надоело кормить и поить некогда горячо любимого мужа, безнадежно заболевшего 29-й стадией шизофрении, именуемой модными психиатрами - Есенизация.
Канарейкин допивал Веркину коллекцию импортных огненных жидкостей. Жена собирала ее четыре года. Это были недопитые образцы буржуазного пойла. Чего тут только не было! Даже монгольское виски "Сто пляшущих Сухэ Баторов". Особой ценностью являлась экспериментальная водка "Клофелиновка", выпущенная всего в ста экземплярах. На этикетке этой алкоэкзотики красовалась симпатичная смерть в короткой юбке и электрокосой. А в самом низу этикетки красным по белому было написано: "Пить исключительно в конце семидневного запоя, предварительно измерив давление, не ниже 100 на 180".
- И какой пьяный Менделеев придумал эту муть, - рассуждал Вася вслух. - Впрочем, кажется, он делал чемоданы для пороха.
Вася не решался пить Клофелиновку, так как не смог найти прибора для измерения артериального давления. Не вполне внутренний голос ему подсказывал, что с давлением у него пока все в порядке, да и к тому же в коллекции осталось немерянное количество огненной воды.
- Не понял, где Тема? Тема! Тема! Что она сука и кота с собой увела?
Персидского кота Тамерлана, Канарейкин обожал больше жизни, рифм, нимф, пегасов, парнасов, блядей и ананасов с шампанским.
Васе казалось, что в этой жизни только Тамерлан любит и понимает его. Тема действительно проявлял нежные чувства к Канарейкину больше чем к остальным домочадцам. Он мурчал на столе, когда Вася работал, лез в трубку в моменты длительных телефонных разглагольствований, выделывал фигуры высшего пилотажа кошачьей эротики, вылежируя на полу или диване.
А еще кот обсыкал исключительно Васины тапочки и ел рукописи. Канарейкин решил, что это высший акт доверия, а съеденные рукописи считал не удачными. Кот для него был богом, он часто ему исповедывался, доверяя самые чудовищные секреты, поведанные ему вялотекущей белой горячкой.
- Все, они меня добили!
Вася насыпал в большую чайную кружку шесть больших бульбухов "Джека Дениэлса". Когда человек находится в пространстве и времени между явью и русской народной галлюцинацией, то звук падающей из бутылки в сосуд жидкости, напоминает стук капсул с касторкой, словом бульбухов, которые легко посчитать. Вася съел ровно шесть бульбухов "Джека" и на минуту успокоился. Затем он взял диктофон, разделся и влез в пустую ванну "джакузи", открыл кран. Но кран рыгнул ржавым перегаром, жалобно посопел и сдох. В пустой джакузи, подсвеченной разноцветными светильниками, их Вася называл светомузыка для жопы, голый Канарейкин почувствовал себя то ли Кришной, то ли Вишней, то ли богом Рамой, восседающим в космической колеснице, и его потянуло на поэзию.

Безумие - есть тайна бытия.
Его боятся люди как огня.
И врут себе, что тайны постижимы.
Трусливые, смешные существа...

Что-то дальше у Васи не поперло, и он вылез из божественной колесницы и босиком по небу направился к барной стойке. "Джек Дэниэлс" кончился, сплюнув Васе полтора бульбуха. Рука машинально заграбастала непочатую бутыль "Клофелиновки". Вася отгрыз пробку, сплюнул под ноги, пробка провалилась в линолеумный пол, разрисованный под небо и облака. Глотнув смертельной водки, вновь включил диктофон, забравшись в ванную-колесницу, открыл кран.
- Во, холодную дали, и то дело.
Под шум воды его вновь пробило на поэзию.

...Так кот мурчащий
Мудрый старец
У бабки старой на коленях
Рассказывает тайны мирозданья
Усталой, глупой самке человека

Вася вдруг обернулся, и ему померещился кот Тема, вальяжно, осторожно переступающий промежутки голубого неба между облаков на линолеуме. Канарейкин испуганно отложил диктофон на борт колесницы и рукою потрогал между ног. Так, этот на месте, яйца тоже, ниже. О боже! Что это?! Влагалище? Ах да, я же бог, мне положено быть двуполым. Второй рукой он потрогал сзади и не обнаружил анального отверстия. Бог Вася ужаснулся:
- А как же я буду какать? - вслух подумал он.
Уже вполне обозначившийся внешний голос, прежде покинувший пьяное тело, громко, с усмешкой произнес:
- Боги не срут!
- Как это не срут, ведь хочется, жрем-то, как и все?
- Терпи! - строго сказал голос.
- А вот и хрен я буду терпеть, вот возьму и наложу....
- Не получится, - перебил голос, - Верка увела с собой хрустальный унитаз, со светомузыкой - гордость семьи.
- Как это увела? - Вася бросился в туалет. - Точно! Вот сволочь, последнего лишила.
- Не будешь же ты, культурный человек, гадить на пол или в "джакузи"?
- А что же мне делать?
Вася насыпал в кружку четыре бульбуха "Клофелиновки" и съел содержимое одним махом. Но какать не расхотелось.
- Вот горе-то какое, - сказал он, выдыхая и морщась.
И тут его накрыло, как говорят в народе, мокрым рядном. Он стал метаться и разбрасывать вещи. В огромной и богатой квартире, заработанной нечестным Веркиным трудом, добра было немеряно. И полетели вверх тормашками микроволновки, миксеры, тостеры, бутылки, телевизоры и прочие "помощники" жизни урбанистических бездельников, мнящих себя трудоголиками и важными членами общества, которое давным-давно разучилось строить и создавать. Общество торгашей, аферистов, нищих попрошаек, бандитов, госчиновников и прочей человеческой мрази. Так думал Вася, но уже не вслух, поскольку голос его бросил, как и все, и теперь он болтает сам по себе.
Вася на миг успокоился и даже впервые за неделю запоя закурил, обнаружив в перевернутой сахарнице, недокуренный бычок гаванской сигары.
- Все, уеду!
Он вернулся в ванную, закрыл кран, выдернул пробку. В период гневного погрома какать ему расхотелось.
Вода яростным водоворотом ринулась в отверстие.
- А ведь в НЛО и самолетах, канализация, небось, такая же, как и в поездах? - подумал поэт. - Неужели все эти летучие гады срут людям на голову?
Канарейкин слонялся по разгромленной квартире и вдруг обнаружил записку Веры, придавленную магнитом к дверце холодильника.
"Канарейкин! Я больше так не могу! Прости, со всеми нами что-то происходит. Может быть, ты и не виноват. У меня такое ощущение, что мир должен скоро провалиться в тартарары. Может быть, ты что-то придумаешь? Спаси мир! Канарейкин! Ты же великий поэт, ты - бог Вася! Прости. Верю в тебя, надеюсь на что-то, люблю!"
- Ну блин, Брюса Виллиса нашла!
Вася оторвал взгляд от записки и увидел дочкину маску буратины. Маска лежала на холодильнике и то ли зло, то ли весело улыбалась. Вася напялил маску на опухшую красную рожу и затрясся в немом рыдании. Из-под маски потекли липкие, грязные и вонючие слезы.
Машинально он стал надевать на себя все, что под руку попадется. Шикарный клубный пиджак, привезенный Верой из Берлина, купленный в дорогом бутике, он напялил на голое тело. Кожаные штаны натянул, забыв надеть трусы. Потом дубленку, теплые сапоги. В рюкзак, с ним он ходил в студенческие походы, натолкал недопитых бутылок и прочих предметов бытовой необходимости.
В экране перевернутого, огромного "панасоника" происходило что-то невероятное. Скачущая камера последнего оператора земли, вещала о всемирной катастрофе, но Вася об этом не знал, так как громкость телевизора была выключена. Вася на минуту примостил задницу бога на телевизор, присел на дорожку. Ну, все, пора. Он решительно подошел к холодильнику и открыл его. Голос его поспешил вернуться в тело.
- Шеф! Давай, плачу баксами!
За рулем в холодильнике сидел пингвин в фуражке таксиста.
- Мне мужчина ваши баксы на фиг не нужны, они у нас не ходят уже, и еду я в парк.
- А где ваш парк? - растерянно спросил Василий.
Пингвин снисходительно и устало посмотрел на последнего пассажира планеты, и ответил:
- В Антарктиде, где же ему еще быть.
- Ну отвези хоть туда, - жалобно попросил Вася.
Ехали они очень быстро.
- Ну и тачка у тебя, а где же спидометр?
- На холодильники спидометров не ставят, а едем мы со скоростью тьмы, а иначе нельзя, не успеем. - Пингвин вдруг голосом Пенкина запел: - А помирать нам рановато, есть у нас еще... как там дальше? Забыл.
Вася с опаской огляделся, сдвинул маску буратины на затылок. Они мчались по пустынному шоссе. По обе стороны что-то дымилось и горело.
- Что происходит? - встрепенулся поэт.
- Конец света, - спокойно ответил пингвин-водила.
- Как это? - растерянно улыбаясь, спросил Вася.
- Ты что, мужик, телевизор не смотришь, радио не слушаешь? Чечены купили у арабов ядерную ракету и долбанули по Москве, но промахнулись и она села в Лондоне. Ну и понеслось, все стали мочить друг дружку без разбора. Мир превратился в пьяный ковбойский салун.
- Так и... - дрожащим голосом, вернувшимся из самоволки, спросил Василий. - Так и пиздец!
- А куда мы едем, что за дорога?
- "Шоссе в никуда", Девида Линча смотрел? Вот он снял лабуду, а она и материализовалась.
- А как же в парк?
- А за НЕКУДА сразу мост, а налево Антарктида и там под мостом наш парк номер три, где я и тружусь. Тебя как звать-то?
- Вася Канарейкин.
- Хорошая кличка, наша, птичья. Ты, Вася, чем в жизни занимался?
- Поэт я, - ответил Вася. Ему вдруг стало стыдно, он ощутил всю глупость своей профессии бездельника.
- Поэт! Я вон тоже поэт. Поэт - это не профессия. Я спрашиваю, чем на хлеб зарабатываешь?
Вася вновь вернул маску буратины на прежнее место, виновато скрыв тревожное исступление своего лица.
- Понятно, можешь дальше не рассказывать.
Пингвин залихватски выкрутил руль вправо и резко затормозил.
- Все, приехали, парк, Антарктида... Поэт говоришь? Я вот тоже сочиняю от скуки, хочешь почитаю?

Березки жались к автостраде, будто поклонницы к эстраде.
А по асфальту жизнь летела, она была горда и смела.
Не замечая красоты, топча природные цветы.

Пингвин вдруг дико расхохотался, но, поперхнувшись старческим бронхитом, серьезно сказал:
- И откуда это у меня? Может быть наш предок, отец-создатель в Питере с поэтами водку пил и наблатыкался? На, надень каску, - сказал пингвин-таксист Васе и протянул ему металлическую буденовку с красной звездой.
- Что это? Зачем?
- Антарктида, брат Вася, это тебе не Россия. Тут по башке так получишь метеоритом, в момент окочуришься. Крыша планеты, понимаешь ли.
- А у нас в России по башке и без метеоритов выхватывают на раз.
- Теперь уже все, нет больше ни России, ни Америки, ни прочих материков. Теперь они бесформенные какашки в унитазе мирового океана.
- Как же так? - безвольно удивился Канарейкин.
- А! Мировая катастрофа, ты что, забыл? Ты один единственный человек на земле, дерзай Вася! В нашем писании сказано: "Все сгинет в пучине морской, когда взойдет на небе пять лун. Льды растают, в Антарктиде расцветут сады и будет она единственной сушей на планете Земля. И воцарится на ней мир, покой и дурацкое долгожданное счастье".
- Ну да, и будут по этому раю слоняться пингвины в железных буденовках! А кстати, как вы говорить научились? Да и прочим человечьим гадостям?
- Однажды прилетел к нам на летающем тракторе красноармеец Миклуха Маклай.
- Что-то ты путаешь птица, Миклухо-Маклай не был красноармейцем.
- А я говорю, был, не перебивай. - Его большевики послали открывать новые земли, вот он и открыл нас, говорить научил. Марксизмом, правда, достал всех. Миклуха был хорошим мужиком, но по пьянке совращал наших самок. Но это его единственный грех. В остальном - чисто святой. Пингвинши нарожали от него мутантов. Я ведь тоже мутант... Так вот, в писании нашем сказано: "Однажды придет к нам двуполый человек и от него в Антарктиде пойдет новая цивилизация..."
Канарейкин тут же вспомнил о своих новых физиологических особенностях.

Двадцать лет спустя, в Антарктиде окончательно растаяли льды. Новоявленный пингвиний бог Канарейкин, в отличие от своего предшественника красноармейца Маклая не стал грешить с местными самками, а забеременел от самого себя и родил двойню, мальчика и девочку. Сам же Вася умер при родах. Перед смертью он сказал очень странную фразу: "Миру мир! Свободу научным исследованиям!"
Близнецы Канарейкины, в возрасте тринадцати лет стали трахаться друг с другом. Не знали они о том, что это считалось смертным грехом, а наказать их было некому, так как спустя семь дней после всеземной катастрофы, от инфаркта скончался вселенский бог-отец, а дети его давным-давно бросили небо, увлеклись другими звездными системами. И до устаревшей, не модной, нашей солнечной, им уже не было никакого дела.
Брат и сестра Канарейкины наплодили ораву здоровых, сильных и смышленых ублюдков, которые в свою очередь вступили в половые связи с пингвиншами. Их отпрыски научились летать и дышать в безвоздушном космическом пространстве, с помощью китовых пузырей. К тому же эти существа умели передвигаться со скоростью тьмы.
Миллионы пингвиночеловеков бороздили просторы вселенной, наводя ужас на обитателей доселе неизвестных галактик. Даже боги всех миров боялись их и уважали. Некогда, планета Земля считалась космической помойкой, испытательным полигоном для всяких разных гадостей и природных катаклизмов. Кто бы мог подумать, что эта маленькая голубая дрянь станет столицей вселенной, с названием Антарктида.

Кочет долго молчал, потом разразился истеричным монологом:
- Вот когда у меня будет бабок немеряно, клянусь, куплю режиссера, ну какого-нибудь модного, ну не знаю, там какого-нибудь Кончаловско-Тодоровского и забабахаем кинуху! Всем, бля, голливудам тошно станет! Только ты, дед, не забудь сюжет, понял, да?
- Слушай дальше, - голосом самого известного гундосого переводчика первых видео фильмов Палыч произнес:

2069 год, Диалоги!

Проснулся я от шумной свары под окном. Голуби грызлись с кошками. Кошки, как и несколько тысячелетий назад противно мяуорали. Пушистые твари, прекрасно понимали все человеческие языки, но верные своему кошачьему национализму, говорили только на своем.
Ожиревшие от радиации "птицы мира", напротив, за последние 50 лет нахватались от попугаев и теперь эти говняные бомбардировщики матюкались похлеще эстрадных звезд. Вот ведь странно, живут все земное время вместе с нами, жрут наши объедки и обсирают наши памятники, а человеческой речи учились у попугаев. Голуби - небесноземная крылатая быдла. Пернатая цыганва, низкого пошиба, так и не стала домашней птицей.
После землетрясения 2030 года они перестали садиться на крыши и карнизы домов и теперь живут только на деревьях и земле. Бороться с ними бессмысленно, чем больше их убиваешь, тем больше они плодятся. Людей они не трогают, но могут стаей угробить неопытную кошку и даже расслабившегося домашнего пса.
Достали они меня! - Я пошарил под кроватью. Ага, Ф-28, противопехотная, последняя осталась. Чека соленая, аж зубы сводит. Бросил в окно, что-то не взрывается. Ну наконец-то: Бабах! Ты смотри, левая какая-то, пацифистка беременная!
После взрыва наступило временное затишье, но спать уже расхотелось.
Так, воды опять нет! Жрать нечего, выпить нечего, бабы нет, работы, перспектив, в общем, жить еще хочется, но как-то не настойчиво.
Вышел на улицу, подфутболил труп говорящего летуна, погладил соседского кота, выпачкал руку об его кровь. Васька Рыжик выковыривал осколок гранаты из уха. Делал он это как-то вяло и безразлично. Привык и боли не чувствует. Я помог Ваське, и он довольно замурчал, обнюхав осколок, презрительно отвернулся от трупа насекомого ужалившего его.
Иду по улице, встречаю Грустного Федора. Грустный Федор - это кличка. Настоящее имя он и сам забыл.
До Ликероводочной революции номер 29 служил он банкиром. Сам я его тогда еще не знал, но бомжи американцы рассказывали про него удивительные вещи. Будто до банка Федор служил в добровольческой армии Буратины 14-го, был ранен на турецко-литовской войне, а потом женился на медсестре, выходившей его. Она-то и превратила героя-воина в грустного банкира, просравшего за год все деньги вкладчиков. После чего суд приговорил его 65-ти процентному размагничиванию, в результате коего Грустный Федор забыл 65 процентов своей сути и превратился в "Батву-35", пополнив своим, почти безмозглым туловищем армию облученных обывателей. В общем, такое же дерьмо в проруби жизни, как и я.
Вот употребил я устоявшееся словосочетание, а значения его не помню. Я ведь тоже размагниченный, правда, не помню за что. Идентификационный номер моей ботвяной сущности 78. Это значит, что в свое время размагнитили не сильно, всего на 22 процента, видимо за мелкое хулиганство. Но, тем не менее, не помню я ни черта. Мой склероз покруче, чем у Федьки.
Любимое мое занятие-это чтение учебника новейшей истории, для учеников младших классов, под редакцией С. Жарикова и Н. Жириновской. Когда я его читаю, мне кажется, что я что-то вспоминаю, наверное, просто фантазирую. У меня даже прозвище - Дрессировщик собственной памяти.
- Как дела Федя?
- Нормально.
- Нормально это как?
- Да так же, как и на прошлой неделе, только вот уезжать собрался.
- Куда?
- Да на Венеру, на целину.
- С семьей?
- Ты что, с какой семьей! Нинка, блядь, купила остров на Азовских Филиппинах. 21-й, необитаемый.
- Так - "блядь", не помню, что это?
- Блядь - это самка человека, жена моя Нинка, понял, нет?
- А, вспомнил! А деньги у нее откуда?
- Да я же гараж продал, дал ей 15 рублей,15 себе оставил.
- И что за 15 рублей можно купить остров?
- Да ну, у нее же еще в чулке была заначка, что ты баб не знаешь? У них всегда на синий день заначено.
- А, синий день мечты, помню. А твои 15?
- Я Сашке на свадьбу подарил, на пятерку до сих пор тяну.
- Федь, а какой сегодня курс?
- Один к ста.
- То есть, рубль теперь сто тысяч китайских баксов?
- Да ты Дрессировщик вообще от жизни отстал.
- Я же на ботвяное пособие живу, 30 копеек в месяц, на хер мне за курсом следить? Так, забыл. "Хер" - это что? Не помню.
- Руку сунь в дырявый свой карман, что там?
- Яйца и елда!
- Вот, а хер это синоним твоих мудей.
- А "мудя"? Что это?
- Вот видишь, подсознательно правильно проспрягал, значит, и значение слова однажды вспомнишь.
- А Сашка никак женился?
- Женился, на однокурснике. Тю!
- Что такое "тю"?
- Тю - это устный синоним вопросительного знака. Вот тебе и тю, ребенок у них скоро будет.
- Это что же, педерасы плодятся, что ли?
- Ты вообще в жизнь не врубаешься и настоящее забываешь.
- Да, не догоняю я настоящее, только будущее выдумываю, а прошлое в учебнике истории вычитываю. Так пидоры, что - теперь размножаются?
- Еще как! Купон клонирования знаешь?
- Ну, что-то слышал.
- Ну вот, внучку жду.
- А к Нинке на остров не поедете, вместе с внучкой и молодомужами?
- Молодопидорами - точнее будет, - Федор впервые за все время рассмеялся. - Да она меня тут за долгие годы жизни съела, ты хочешь, чтобы я там тюленей пас, а ночью добровольно ложился под пилораму?
- Так, тут не помню, пилораму тоже.
- Тут - это настоящее время, в котором мы сейчас с тобой живем, а пилорама - это женские половые органы, расположенные у самки человека между ног и во рту, в движение приводятся посредством мозга. Чем мощнее мозг, тем сильнее пилорама. Понял? Ты с женщинами живешь?
- Нет, я забыл как это?
- Ну и правильно, и не вспоминай.
- А что на целине-то?
- Во, вспомнил, там весело и бабок можно заработать. Я же хохол, а нас хохлов во всей вселенной спрос немалый, дешевая рабочая сила. Это вы, жиды, вечно носом крутите!
- Федька, ну какой же я жид, я же татаро-монгол!
Федор рассмеялся во второй раз.
- Ты на хер свой обрезанный взгляни на досуге, да и на рожу. Хочешь, совет дам?
- Нет, не надо, лучше сто баксов дай!
- Вот она ваша сущность пархатая.
- Пархатая - это что?
- Воробей-птица, знаешь, была раньше, пока попугаи всех не пожрали?
- Ну, читал в истории.
- Так вот, воробей не птица, а так, позор пернатого народа.
ВСПЫШКА. Наверное, кто-то бросил из окна гранату.
Состояние кромешного мрака.
- Мрак! Не помню.
В темноте голос Грустного Федора:
- Мрак - это предбанник у входа в кабинет бога.
- Вот же падлы!!!!! Слетал на целину, теперь начнется эта волына с перерождением!!!!
Конец света в отдельно взятом городе.
Мне больше не нужен будильник. Каждое утро меня будит молочница. Боже, какой мерзкий у нее голос. "Мылокооо! Смееетана!" Ударение, как у козы. Не пойму, на хрен моему народу столько молока? Его уже больше чем водки. Вот в прошлом году орал молочник, голосом юного Шаляпина. Был он высокий, крепкий, розовощекий, с глазами многомесячного бодуна, дышал кефирным перегаром. Пел он басом: Мл-коооо! Где он теперь? Уж, не в Большом ли театре поет? А может быть, разбогател, и его убили деревенские бандиты? Или сам стал простоквашным королем? А эта мразь блеющая: "Смееетана!" Пристрелить ее что ли? Мне как раз сынуля винтовку подарил, М-16. Спрашиваю, где взял? А он говорит, что нашел в детском саду, с пацанами играли, а тут война мимо пробегала, и один японец бросил оружие, вынул саблю из кармана и зарезал сам себя. Это же наша, русская, почти народная песня, сынок. "Взял он саблю, взял он востру. И зарезал сам себя!" Причем тут японец и с американской винтовкой почему-то? Ну, не знаю, - говорит отпрыск, может, это и не японец был, а кореец из луковой мафии. А что они в садике делали? А черт их знает, говорю же, настоящая война мимо пробежала, стреляли и матюкались, не по-нашему. Мы потом два кулька гильз насобирали, прибор ночного видения, ну и так, по мелочам. А винтовку я у Мишки выменял, на твои старые колпаки от лимузина. Труп япошки завалили мусором, листьями сухими и подожгли, вонял ужасно. За колпаки я его ругать не стал, все равно у новых колес диаметр больше. А винтовка - вещь в хозяйстве полезная.
В историю поведанную сыном я поверил, я вообще ему доверяю. С тех пор, как наш мир спятил, случались небылицы и поостросюжетнее.
Итак, мы живем в городе, где образовалась дыра. Однажды рано утром случился ужасный грохот. Провалилась вся Театральная площадь в Тар-тара-ры. С тех пор, днем в дыре всегда было безоблачное звездное небо, и летали огромные летучие мыши. А ночью, все наоборот, яркое солнце и редкие облака. Поначалу площадь-дыру оцепили военные и никого не пускали. Потом как-то, в одночасье потеряли к дыре всяческий интерес и сняли оцепление. Попердывая устаревшей бронетехникой вояки удалились, и к дырке потянулся мирный народ. Все дивились, смотрели, поплевывали и бросали в нее пустые бутылки. Несколько пьяных зевак свалились в эту симпатичную пропасть. Один умный городской сторожил сказал: "Это конец света хотел настать, но передумал, ограничившись тем, что воткнул себя в землю. Сломал нашей планете целку, так сказать". Тоже мне, нашел барышню невинную - наш раздолбайский провинциалполис.
Весь мир очень быстро согласился с теорией, о том, что это влагалище человечества.
Американцы упросили нашего президента устроить экспедицию.
- А мне шта, хотите быть гинекологами этой тайны? Валяйте! - Сказал наш мудрый и вечно пьяный, вечно молодой.
Самые секретные и, надо думать, очень дорогие вражеские самолеты не вернулись, канули в небытие. После этого стали происходить и вовсе дурацкие чудеса. На побережье сей космической проруби каждое утро стали появляться вещи. Самые, что ни на есть, разные. Мешки со всевозможными деньгами, золотые слитки, бриллиантовые колье, модные тряпки, бытовая техника и дорогие автомобили. Поначалу к дыре ринулась братва, хозяева жизни, городские официальные лица, менты. Слегка передравшись, они заметили, что добра прибывает все больше и больше. Они перестали плющить друг друга и позволили хапать всем, кому не лень.
Вот тут-то все и растерялись.
Упаковавшись бабками и барахлом по самое никуда, народ загулял и запил пуще прежнего.
До этого безобразия, в старой жизни я был безработным. На хлеб зарабатывал тем, что "гонял королей" на полумертвой "копейке". В первые же дни эпохи Великой раздачи, я пошел к таинственной кормушке и выбрал себе белый лимузин, навороченный какой-то. Но ездить стало невыносимо, в городе случилась тотальная пробка.
Наконец, народ, истощенный изобилием и беспредельным пиром, как-то умудрился проспаться и крепко задуматься. Всех вдруг крепко достал нежданный коммунизм. Что с ним делать, как дальше жить? Все есть, но жажда жадности, богатства, славы, признания и вообще счастья как такового, ушла от всех, без исключения.
Внешний мир тоже сильно растерялся. Вначале, прознав о чуде, к нашей дырке ринулись оккупанты со всех сторон света, но наткнулись на невидимую преграду. Не облететь, не объехать, не подползти, не пробить. Мы выходим за нее беспрепятственно, а они никак не войдут. Не подпускает к себе дырка чужаков, а мы уже обожрались и крепко захворали. Дырочная депрессия, - сказал, все тот же городской умник. Однажды по городскому телевидению выступил некто крепкий, лысый, руки все в наколках.
- Дорогие горожане! - Дальше он в выражениях не стеснялся. - Братва и сеструхи! - Я вам так скажу, барахло надо вернуть, ну его в пизду! Мы так все подохнем, надо свалить все нахапанное в это очко, да и начать жить, по старинке, а то век воли не видать!
- Дело говорит, - сказал я жене, окаменевшей у телевизора, будто статуя свободы, в бигудях и с плойкой в поднятой руке.
- Ага! Щаас! Разбежались все! Все вернем и опять будем жить ниже канализации, - зло прошипела моя статуя семейной независимости.
- А что за мужик то? Блатной какой, авторитет что ли? - спросил я.
- Мэр это наш! Темнота, ты же политикой не интересуешься.
- А! Вон оно что?! Солидный дядька, сразу видно, хозяин нашей жизни. Так что делать будем, мать?
Народ подумал, понервничал и решил, что мэр все-таки прав. Конечно, к рукам у людей прилипло немало.br> Машину я возвращать отказался. Сказал, что сам прыгну вместе с ней. Впрочем, особенного давления с чьей-либо стороны и не было. Однако вернули много, много дармового барахла и стали пытаться жить по-прежнему. Дыра, к всеобщему удивлению, значительно уменьшилась и перестала плодоносить. Внешний мир наконец-то получил к нам доступ. Живем туризмом. У меня теперь пассажиров навалом, но вожу я их не ради денег, а так, из удовольствия, всегда приятно пообщаться с новыми людьми. Жена моя открыла банк и еще кучу каких-то ТОО и ИЧП. Руки у нее всегда липче, чем у меня. Я в ее дела не лезу. Видимся изредка, да и только в кровати.
Чудеса стали происходить реже, но... Вот, к примеру, непонятная война в соседском детском саду, да и эта молочница странная, ходит, орет, как мула передвижник. А чего орать-то? С таким голосом надо дома сидеть. Да и потом, у нас у всех давным-давно молокопровод, вино-водкопровод, полное изобилие. Я так любил песню своего хромированного "ЗИМа", а теперь из-за этой дуры, будильник мне не нужен. Ну не вписывается он в музыку теперешней жизни.

4-я ГИДРОУТОПИЯ.

В 69-й палате, нежданно-негаданно умер пациент по кличке Велямир Бубликов. В наволочке его подушки, санитары обнаружили тетрадь и отдали ее главврачу Володе Осторжецкому.
Психиатр Володя закрыл дверь на ключ и достал бутылку раритетного коньяка "Вайнах" подаренную родителями одного из больных. И где они ее выкопали? Это же напиток ныне несуществующей страны, все равно, что вино из подвалов мифической Атлантиды.
Хряпнув с горла, Володя зажевал нерезанной палкой московской колбасы.
Старинная тоненькая тетрадь в 12 листов. Полотняная Заводская Бумажная Фабрика, Артикул С 1. На салатной обложке, поперек таблицы умножения, вполне здоровым мужским почерком, было написано:

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОПЕРА "4-Я ГИДРОУТОПИЯ".

Дурт и Адварп - два витязя блудных
В поле безбрежном скакали к закату
Пики спустив к половине шестого,
Подвигов жаждя, топтали пшеницу.

Где-то за кромкой немых горизонтов
У гордых подножий великих Домбасов
Строгие воины, шахтерские гномы
Рать подымали на орков Кавказских.

Где-то за лесом резонансной фанеры
Сурь (перечеркнуто, написано: "Срань!!" опять перечеркнуто и крупными буквами) РУССЬ погибала под игом жидовским.
На берегах пересохшего Дона
Эльфы с казаками пели и пили
А в камышах их тракторы выли
Крови и плана желая до боли.

В Москве великой за красным забором
Съезд заседал экстрасенсов-засранцев
Их отснимали на видеоленту, чтобы историю не размагнитить.

Витязи эти приехав к закату
И осушив по баклаге Тархуна
Спешились, ласты надели на ноги
И в раскаленное солнце нырнули.

Ласты дымятся, копья шипят
Витязи ищут отверстие в ад...

Володя отхлебнул еще огненной воды, и в голову ему пришла идея написать книгу о дураках и назвать ее "Психиатрическая система мер".
Это его салатная обложка надоумила.
Он решил проверить себя на арифметическую вшивость. Так, сколько будет семью девять? 69. Проверяем, неправильно. 63, а 69 - это номер палаты, где обитал тихий Велямир, царство ему небесное. И Володя еще раз отхлебнул, за упокой.

А где-то за морем,
В волшебных Нью-Йорках,
Катаются девки
На механических горках.

А где-то за морем и за океаном
Престарелый Кейт Ричардс
Играет стаканом.

А где-то, в одном запредельном пространстве
Дежурный создатель сдает в мастерскую
Поломанный пульт и оборванный кабель.

А витязи плавятся в недоуменье
И плачут и вязнут в кровавом варенье.
Утраченной славы - слепые герои
Дурт и Адварп - вселенной изгои.

Конец первой части.

Вот жил человек, стихи писал, пил водку с друзьями и один. Потом крыша поехала, упекли его на Гайдара номер один, то есть ко мне в дурдом, а он может быть нормальнее всех нас.
А где эта грань между нормой и помешательством? Иной раз читаешь стихи великих и признанных, или слушаешь песню какую-нибудь очень популярную и четко понимаешь, что это твои пациенты.
Осторжецкий еще отхлебнул коньячку и продолжил чтение политического либретто к Четвертой Гидроутопии.

С дурацких бессмысленных поисков ада
Два витязя лютых вернулись на землю.
Сложили огнем закопченные ласты,
Еще осушив по баклаге Тархуна.
Сожрав двадцать метров нз-сервилата,
Разбили шатер у подножья заката.

Желая послушать на плеерах музык,
Они разлеглись на траве растоптатой
И крепко уснули под звуки Вивальди.

Но сон их не долго струился по руслам
Весьма пересохших эстетских иллюзий.
Могучия звуки вгрызалися в мысли
Полки надвигалися злобных Чеченов.

Из тьмы подсознанья и марева кайфа
Восплыл на поверхность навязчивый СМЫСЛ
И червем крылатым вспорхнул в поднебесье,
Героев зовя на кровавую рубку.

Дурт первым расправил затекшие яйца.
Кольчугу проверил и выплюнул сопли.
Уверенно стал натирать скипидаром
Большую свою боевую дубину.

Адварп был медлителен и осторожен.
Сперва заточил карандаш офицерский,
Пергамент расправил, наушники снял
И карту атаки нарисовал.

Но не успел он расставить тылы,
Чечены нежданно спустились с горы
И разом запели могучия пушки
И в норы вползли все хорьки на опушке.

В атаку пошли деревянные танки,
Давя полевые цветы и останки
Пустые бутылки и пачки махорки...

Но мы не опишем все прелести боя,
Поскольку нас больше волнует другое.

Володя бережно отложил либретто, небрежно схватил ополовиненный "Вайнах".
- Интересно, как бы это выглядело в Большом Театре?

Эпилог

Из перевернутых пространств,
Из чрева запасной вселенной
Десант космический был послан
На помощь заболевшей сказке

Тарелки сели на Кавказе.
Сошли лунатики с горы
И статую в противогазе
Воздвигли в честь земной муры.

Затем готовили разведку,
Набор магических зеркал,
Зажгли экраны и открылся
Посланцам космоса секрет.

Их главный психо-физиолог
Пультом ускоренку включил,
Чтоб информации потоки
Не тратя время получить.

И вот мелькают катастрофы
Цивилизации смешной.
Герои, бляди и поэты
В одном салате ОЛИВЬЕ.

Поет с эстрады лысый Ленин
Свой пролетарианский рэп
Танцует Борька пьяный стэп.

Народы с песней водки жаждут,
Закуски, всяких потных баб,
Пилюль бесплатных от чумы
Хрен знает уж какого века.
И только б не было войны,
И было все у человека.

ФИНАЛ

Но титры время пожирает
Давя потоком новых серий.
Встает, как хер, вспотевший гриб
Из водорода и нейтрино.
А музыкальную заставку
Поет какая-то скотина.

На птицефабрике орлы
Сдают свои яйцезапасы
На случай ядерной войны.

И пьяный ветер вдохновенно
Под юбку шастает к луне.
И в сотый раз ведут к сараю
Христа расстреливать красноармейцы.

Володя допил остатки коньяка, сунул тетрадку в карман халата и вышел в коридор. Пришло время осматривать великих поэтов, прозаиков, художников, изобретателей и просто спятивших обывателей, пока еще живых и полуздоровых.

P.S. - А от чего умер Бубликов? - спросил главбрат Петухов.
- От заворота кишок, сожрал весь свой матрац, битком набитый гидроутопиями, - ответил сказочник.

После этой истории Кочета выписали. Но небылиц у сказочника еще навалом, лишь бы у тебя читатель денежки не перевелись!

Новые наркотики и воспоминания о пионерских опытах изменения сознания.
Вы заметили, что в латино-американских телесериалах, так горячо любимых нашим народом, все женшины похожы на педерастов, а мужики на переодетых теток? А к чему это я? Мне кажется, что все эти"Доны Пердуньи"
и сеньоры"Пердунето"снимаются исключительно нанюхавшись. Простые люди любят наблюдать чужие страсти-мордасти, это их отвлекает от своих грязных проблем, так же, как уличная драка адреналинит зевак. Правда пока им самим по роже не зацепили. И смотрят наши молодые и пожелые обыватели,мыльные потасовки душ и тел. А тусовки эти сыгранны латиноамериканскими торчками, ибо выдумать и представить подобную галиматью, можно только обдолбавшись. Это и понятно у них"кока"ростет, как у нас амброзия, но поскольку"кока"не вызывает алергических соплей, то приходится их "добывать", а затем экспортировать в виде телесериалов, кока-колы и кокаина. Это их национальная индустрия. В общем наш наивный народ подсадили. У кого денег мало, тот "пьет" какую-нибудь"Вавилонскую башню"с"Изаурой"и смотрит в омут кока-кольного пруда. У кого деньги есть, тот нюхает настоящий продукт, даже если он выращен в подвале хим-фака, местного университета. Так что и те и другие наркоманы. Вот наш кибениматограф пропагандирует все больще буцло. Понятное дело, Россия испокон веков стоит на жидком сивушном фундаменте. Наркоту нам враги завезли. Царь Петька,по кличке Первый, исключительно по пьянке весь этот прогресс ученил. Ну какой бы трезвый мужик стал строить город на болоте? Когда Первый бузил по черному, то поил всех от мала до велика, будь то беременная молодуха или дед под триста лет, поил водкой, заметьте, не касяки раздовал, да кулечки с таблеточками.
Однако и наш народ,пусть и поздно,но пристрастился.
Я в ранней молодости принемал наркотики, почти все перепробывал.Хотя,
это конечно мне так казалось. В те солнечные, пионеркие семедесятые, про кокс, можно было прочитать только в книжках.Конечно же моряки пробовали и даже привозили, но клиентура у них была или высокопоставленная или блатная. Мы же, гадкие пионеры и комсомольцы позорные, довольствовались конаплей, пятновыводителем или таблетками из бабушкиных аптечек.
Конапля.
Как сйчас помню, у нее было много псевдонимов.Дурь- ну это мпонятно, но вот почему травку кто-то окрестил Планом? Мне-то тогда откуда было знать про аэроплан Джеферсона. Придумал его далекий заморский хипейский умелец Джеферсон. Поскольку американцы траву заворачивали в самокрутки, про замечательное русское папиросостроительство знали только избранные, так вот эти самокрутки,пальцы-то обжигали,а мудрый Джеферсон предложил веточку, ножечком расщепленную, и вот в эту рогатку вставляли бычек с дурью и курили, а потом, когда уже придолбит, то бычек с веткой запускался в пространство, летел подобно аэроплану. Нобелевскую премию этот хипан конечно же не получил, но уважали его все планокуры, "авиаторы".
Я же в те времена, был полностью уверен, что этимология этого слова связанна с гос-планом. Тоесть, как накуришся, так и строишь какие нибудь бредовые планы. Вот слово шмаль, скорее всего наше родное, от уркоганского шмалять или смолить? А может и не так? Гашиш или марейхуана-это уж слишком по интелегентски звучало. Нам босякам полууличным, больше нравился псевдоним Драп. Может быть оно и произошло от драгса, но я-то был точно уверен, что драп, потому,что внешне канапля в виде серого или зеленого порошка очень похожа на сукно для шинели или же драповое польто.
Ну да бог с ними , с этими травяными синонимами. Суть то в другом. Курили мы по большей части так называемую дичку. Дичка росла сорняком, где попало, конабиса в ней почти ни какого небыло, так, отдаленно похожий запах.Курили мы эту безобидную, диетическую-так сказать,дурь и ташились от самомнения, чувствуя себя какими-то заговоршиками. Вот тут-то и развивалась фантазия. Дернул несколько затяжек, ни чего не понял, но признаться-то стыдно, вот и начинаешь сочинять бред какой-нибудь, гонишь-так тогда называлось это брехосостояние.
-Солнце стало мигать, как буд-
то бог балуется выключателем!
-Да ты гонешь! -Братан!
Ну вот, типа такие были у нас у юных драпокуров, диологи.
Чуть позже я начал курить план настоящий, привезенный с полей.
Дело это было опасное, можно было легко схлопатать срок.
Однажды большие пацаны взяли меня на поле,в Армавир. Ехал я в банде музыкантов, у всех у нас были футляры из под музыкальных инструментов. Мне достался футляр из под баяна. Вся эта конспирация может быть мистически и определила мою судьбу, правда на баяне я так и не научился играть. На поле мы крепко затарились пластилином, в общем план выполнили и перевыполнили. Тут же накурились как демоны, потом убегали от злых сторожей с собаками. Больше я на поля не ездил, забздел, к счастью.
Как-то возвращался я из школы и в тралейбусе встретил Лоню-одноглазого. Лоня был старше меня лет на пять, дружил с моим дядькой и играл в его ансамбле на барабанах. Я таскался почти на все их репетиции.Там можно было покайфовать по полной програме. Дешевое вино, папиросы по кругу, девушки, взрослые, из дядькиного техникума, не доступные, красивые и надменные. Именно по этому они и превликали. Было мне тогда лет четырнадцать, юнец-девственник, обажающий музыку навязанную дядькой и его друзьями. Так вот встретил я перепуганного Юру Лоню, а он мне в полушубок сует огромный кулек с "гос-планом".-Делай с ним, что хочешь, меня вяжут, успел прошипеть мне Юрка и выскачил на остановке, в народе прозванной Магазин
Дома я, так сказать, заначил серо-зеленое зелье.

Был у меня детско-юношеский тайник, в брюхе огромного фотоувеличителя. Поскольку ни папа ни мама фотоделом не увлекались, тайник был абсолютно надежным. Я поделил содержимое кулька на мелкие пакетики, пару приготовил на следующий день в школу, а остальное припрятал вместе с несколькими пачками презервативов и заморским водяным пистолетом, весьма похожим на настояшую беретту. Вот пистолет, понятно, дете ведь еще, а гандоны мне были на что? Девки-то еще ни давали, как мы их с друзьями не уговаривали, ну нет и все. Приходилось от досады примеривать белые шарики, а потом наливать в него воды,и такую бомбу сбрасывать с болкона на голову какому-нибудь важному джентельмену. В советский гандон вмещалось три литра воды. Может быть и больше бы влезло, но мы не ришались. Из этих опытов мы с пацанами сделали вывод, что наши гандоны, самые гандонистые в мире и орали с балкона:-Даздравствует советская резиновая промышленность!
В шариках вполне можно было носить и разливное пиво, но из приличия мужики пользовались кульками и трех-литровыми балонами.
И так, я припрятал свой джентельменский набор.
На следующее утро я приволок дурь на физкультуру и накурил почти всю гандбольную команду. Мы тогда готовились к межшкольному соревнованию. Играли класс на класс. Дурь оказалась веселой, к земле не пригибала.
Мы летали по залу как попугаи выпущенные из клетки в комнату.
Конечно же выиграли с больщим счетом. А что потом на уроке пения творилось? Наш замечательный Борис Иванович Худяков, по кличке Кока, почему у него была такая кличка, так и не смог выяснить я, так вот он чуть баян от счастья не порвал. Но не долго музыка играла, не долго фраер танцевал.
Вернулся я домой, а в сугробе, похожем на вулканическую гору, возле кратера, образованного от помоев, лежит моя дурь, так легко,на халяву доставшаяся.
Первая мысль: снег в папиросу не забьешь!
Вторая: пиздюля мне обеспечена.
Вхожу в дом, а там!
Папаня мой, Павел Иванович, решил дымоход почистить. Для этого надо было отодвинуть от стены старый книжный шкаф, на нем-то и восседал, как на пьедестале, мой фото-сейф. Иваныч мой поленился книжки вынуть, стал двигать этот долбаный шифонер, а он возьми и навернись. Ну и в результате моя тайна "сняла трусы", как миленькая.
На столе лежала гневная записка с орфагрофическими ошибками и психопатологической пунктуацией.
-Вечером будь дома!
-Я тиби падла, устрою наркотик...
И подпись: ЕБ ТВОЮ МАТЬ!-Крупными буквами. Вечером в глаз я не получил исключительно по счастливой случайности. Папа где-то нажрался и учинил мне добродушный допрос. Язык его сильно заплетался.
-Ну, сынок, что это такое?
-Это конапля, для конореек-честно ответил я, скрипя табуреткой, поскольку нервы мои уже были смазаны соплями, и уже не скрипели.
-А где у нас конорейки, а, сынок?
На это у меня ответить было нечем, поскольку в хозяйстве кроме кур и кота, ни каких наркоманов не водилось. Но куры торчали на других стимуляторах, а кот был валерьяновой пьянью, я сам подсадил его на на это зелье..
Юра Лоня сел на долго, а вернувшись про дурь и не вспомнил. Я же, однажды, сильно укурившись на проводах в армию, одног местного наркомана и меломана Герасика, сильно облажался и решил с планом разорвать всяческие отношения.
Было это так. После не продолжительного застолья мы всей гоп-компанией пошли в теплый сарай и накурились до одури. И захотел я отлить. Вышел на улицу. Ночь, ранняя весна, крепкий мороз. А в небе, в место луны морда учительницы по химии. И она мне говорит:-А скажите Валерий! -Где в таблице Менделеева расположена конопля?
Я подумал подумал, да и ляпнул:-Сразу за алюминием, перед портвейном.
Луна-химичка стала жутко ругаться, а я спокойно развернул конфету ка-
ра-кум и сунул ее в рот. Моя пересохшая пасть боролась с этой чертовой шоколадкой часа два.Растегнул я штаны, писаю и писаю, а моча все ни как ни кончается. Я испугаля, мне показалось,что струя примерзла к обледеневшей земле. Стал дергать, не отрывается. Я руками ее, как леску наматываю, тяну рыбку из пруда, а она сволочь не поддается.
В общем я совсем запутался, обматался леской-струей с ног до головы и упал. Лежу, а в небе вместо звезд, смазливые мордочки знакомых девченок, смехом заливаются, и тут же эта блядь менделеевская орет, про то что оставит меня на второй год.
Вернулся я в сарай весь абоссанный, а пацаны-то не знают, что случилось.
Так что завязал я после этого случая с шайтан-травой и перещел к более тяжелым наркотикам. Было это так.
У моего дружка Вовки Хазарова мама работала директором солидного магазина под названием "Подарки". И по этому в доме всегда были в наличии дефициты стран социалистического содружество. Простолюдины и слухом и глазом и носом не ведали, что есть такие дезадоранты для туалета, которые содержат, толи эфир, толи хлороформ. Как-то Вовка обнаружил, что его старший брат Шурик долго сидит на горшке, а потом выходит из туалета сам не свой. Лыка не вяжет-можно было бы сказать, если бы понятее-ЛЫКО-имело армянское происхождение. Понятно, что Шура там не говно нюхал, а освежитель воздуха из дружественной Югославии. То что для воздуха-освежитель, то для мозгов дурияд. Вовка попробывал и нас с Костей угостил, ну и понеслось, запас туалетного наркоза, в виде целой коробки, припасенной вовкиной мамой на
долгие годы, переселился в наши ноздри и мозги.
Когда лафа закончилась, мы стали искать заменитель и нашли его в хозяйственном магазине. Это рижский пятновыводитель в красивых флаконах за 17 копеек, запах у него был отвратительный. Если Югославия пахла розой, то Латвия скорее армейским нужником, но долбало сее ближнее зарубежье так, что через секунду человек превращался в нетопыря, путал верх с низом, вел себя как перегревшийся андроид. Однажды мы пошли на концерт виа Самоцветы, прихватив с собой по паре флаконов, на себя и на подружек. Стали нюхать на галерке дворца спорта и тут же на запах прибежали злые зеленые контролерши. Они позвали ментов. Менты тогда были еще безграмотные,по части наркоты. Слово таксикомания придумали значительно позже, а перегаром от нас не несло. Пузырьки мы уже выбросили, так что легавые ни чего не поняли, но как всегда попытались взять на понт. Но советского комсомольца с измененным сознанием расколоть без мазы.
Они нам:-Из какой школы? -Признавайтесь!
А мы им:-Наш адрес не дом и не улица! Наш адрес Советский Союз!
Вот нас и выталкали из теплого концертного зала на морозную улицу родного СЭ-СЭ-СЭ-РА.
В далекие 70-е, каждый уважающий себя наркоман-малолетка, непримено мечтал стать рок-звездой. Мы создали с друзьями группу с броским названием:"Очки без стекол"..
Вовка Хазаров-единственный из нас продвинутый в этом направлении. Он играл на гитаре и пианино. Его старший брат, тот самый Шурик, что познакомил нас с подарком из солнечной Югославии, учился на юрфаке, а там была мошьная самодеятельность. Шурик играл на бас-гитаре, в какой-то, уже не помню , суппер-группе города.и был этаким Полом Макартни, армянского разлива. Понятное дело, младший брат и его дружбаны-огрызки яблок, не далеко упавших от вазы с фруктами.
Я играть почти не умел, так, полтара акорда на гитаре. Костя Кочур-такой же как и я, но его мама, будучи человеком культурным (режиссером на телевидении), определила Костю на обучение к каким-то знакомым лабухам. Костя и меня туда приташил, скучно ему было ездить с Портовой аж
в Нахичиввань. Я оказался помошником ученика. Люди к которым мы ездили познавать мастерство шестиструнного инструмента, были молодой семьей. Таня-красивая женшина, сидела дома с маленьким ребенком, а ее муж-Толик преподавал в музыкальной школе. Подрабатывали они на свадьбах, да и чуть чуть на учениках. Помню Таня всегда, прежде всего сажала и кормилам нас вкусной едой, и тоько потом давала нам не подключенные электрогитары. Костю учили за 15 рублей в месяц, а меня-голодранца, так, на халяву. Добрые они были люди. На всю жизнь я запомнил эти две Мусимы етерны-де-люкс. В одном названии содержалось нечто от японских самураев, немецких бюргеров и французов. Тогда эти гэдээровские гитары, тяжелые, аки штанги, считались дорогими, профессиональными инструментами и были мечтой любого музыкального шалопая. О всяких капиталистических джипсонах и фендерах, мы провинциальные рокера, даже стеснялись мечтать. Железный зановес тогда еще был даже без малюсенькой ржавчины. Этакий бронированный борт броненосца, выкрашенный оранжевым свинцовым суриком. И все мы думали, что это восход, великая заря коммунизма. Но на самом деле борт "броненосца"был из жести, ткни кулакоми в дырку, посмотри. А там 1975 год. Панки уже наступают на сопли ожиревших арт-рокеров. Кумиры распадаются и дохнут от атрибутики буржуазнной жизни ,против которых они еще недавно так яростно рвали глотки. А мы в 75-ом слушали вражеские голоса, перлись под привозные виниловые блины с начинкой от цепнлинов, ролингов и прочих хендрексовоблэкморов, но играли в основном песни советских композиторов. Школьный учитель, уже помянутый мною в этой наркосуе, по прозвищу Кока-высокий короткостриженный, добродушный дядька. Он набирал ВИА. Костю и Вовку взял. Так же набрал целую стаю поющих девок. А я так, с боку, с припеку тусовался.
Мой дядюшка Коля, он был всего на три года старше, продолжал играть в ансамбле зеркального комбината.На зеркалке-так мы ее называли, хламилось
много государственной кинаповской аппаратуры и инструменотов.
Каким-то образом из арсенала зеркалки пропала бас-гитара по кличке "Тоника". А тут нагрянула инвертаризация. Коля попросил на пару дней достать бас, а я пообещал посодействовать. Мы с Костей выпросили школьную Тонику, позаниматься. Учитель физики был тоже лабухом, в промежутках между Бором и Ньютоном, он поигрывал шары с Кокой. Дал он Косте бас домой , позаниматься, а Костя мне. Я притащил этот долбаный "сучек" , а мама решила, что я его спер и на следующий день поташилась в школу. началась паника. Из школы рванули мы к Кольке за басом, по морозу, без польто и шапок. Колька куда-то запропостился, только к вечеру обьявился. Гитару вернули в школу. Костю пожурили за пособничество жуликам, а мне приказали не приблежаться к ВИА на растояние рогаточного выстрела.
Летом, после восьмого класса ансамбль собрался на гастроли.
Черное море, пионерский лагерь-удивительная социалистическая халява. Пацаны стали уговаривать Коку взять меня. Аргумент у них был веский. Без него рокенрол не полноценный. Вот тут-то и вмешалась химичка. Она-то классный руководитель моих дружбанов. Я учился в другом классе Б, а они в А. Позже я узнал, что коммунистические педагоги делали не гласное разделение, этакую классификацию детей на передовых и отстойных.Сея градация устраивалась не по умственным способностям, а по состоянию кошельков родителей и их положению в обществе. И так,я учился в отсойнике для голодранцев, а дружил с детьми из класса А. Химичка заявила всем родителям, что я двоешник, вор и наркоман. Она припомнила мне, как на лабороторных работах я научил порядочных детей нюхать хлороформ.
Но ВИА обьявил забастовку и пришлось Коке на свой страх и риск, взять меня. Бедный Борис Иванович, не знал он какого"Сида Вишиса" пригрел он на своем баяне. И поехали мы в солнечную Абхазию, в город, с названием напоминающим нечто вкусное, сьедобное. Очамчира или А-чам-чира, сейчас уже ни какого значения точность его имени не имеет, поскольку , Абхазские события стерли тот прежний город, как устаревший грим, с лица великой актрисы, на теле которой мы паразитируя живем.
На побережьи Черного моря наши опыты по изменению сознания вступили в очередну, более опасную фазу. Грузинское вино и русские пионерки, вот два обьекта вожделения гадких пионерских музыкантов. Муз-отряд-понятное дело-блатные, вне пионерского закона-отморозки.
На танцах, в первом отделении мы исполняли песни советских композиторов, а во втором "кормили" битларолингами. Поскольку дети отстойных школ и классов втор-сырья, не знали английского, приходилось петь англоподобную абракадабру. Вот так зарождался кабоянский язык, типа:
-А битломонинг твистегейн, а еври баде ша на нэ-. Позже на этом языке я сочинял замечательные песни, так как не надо было зависить от корявых русских слов и музыка купалась в океане всевозможных красивых мелодий. По пьяным и торчковым приколам мы даже научились говорить и что удивительно,понимать друг друга. Мне до сих пор стыдно вспоминать один случай. Как-то шотались мы с Костей без дела по улице и подошел к нам взрослый парень. -Ребята!-Выручайте! Я тут рядом, в загсе расписываюсь, мне свидетели нужны. Потом он нас пригласил к себе домой. За столом были только молодожены и я с Костей-случайные свидетели. Выпили, не много пообщались, стало скучно, ну не очем дальше водку пить, а уходить не удобно.Ребята оказались простыми работягами с Лен-завода, всякими модными балтологиями не владели. И тут мы два юных говнюка решили приколоться и стали общаться якобы на английском. Ну пьяные идиоты. Просто поразительно, как только эти добрые люди не набили нам физиономии?
Однако вернемся к морским приключениям.
Была у меня гитара, сделанная на ростовской мебельной фабрике, с фантастическим названием "Аэлита". Сейсас о таком раритете мечтает каждый стильный музыкант, играть на ней тяжко, зато на сьемках клипов это "весло" не заменимо. На ней имелось куча ручек, четыре датчика, какие-то кнопки, черти что выполняющие. Я влез в нутро Аэлиты и удалил весь этот, на мой взгляд не нужный аппендицит. Аэлита зазвучала, захрипела, появилась перегрузка похожая на"овер драйв,"о существовании коего я тогда еще не догадывался. В те времена модно было играть на фузе, но полтавский фуз с квакером стоил 65 рублей-целая зарплата уборшицы. Так что я играющий без примочек, стал счастливым изобретателем модного звука. И еще, где-то в хламе грузинской школы я вырыл усилитель "электрон", размером с транзисторный радиоприемник. По всей вероятности это чудо электроники предназначалось для усиления голоса всяких массовиков затейников, этакий модернизированный мегофон, который вешался на плечо, к нему подключался микрофон и какой нибудь плаврук орал в него:-Не заплывайте за буйки подонки! Наш же плаврук и без мегофона орал похлеще любого динамика. Тембр его голоса природой и водкой был спродюсирован. В нем прослушивался целый букет эффектов :драйв, хорус, флэнжер с питч-шифтером и ревербератором. Вот я и включался в сее устройство, хотя в шкодной душе томилась мечта пропустить звук через плаврука.
В этом электроне еще зачем-то был встроен вибратор, тоесть тремоло. Предсавьте, какой-то обкурившийся конструктор засунул ныне самую моднуюю примочку в мегафон. Наверное для того, чтобы плавруки всего СССРА блеяли козлами в мегафон.Звуком я был запакован и мой 15-ти ватный комбик кричал громче всех остальных профессиональных приборов, с лэйблами:"Кинап"или " Радуга".
Не смотря на понты начинающей рок-звезды, девочкам я не нравился. Если Вовка Хазаров, с длинными черными кудрями и усами, был красавчиком, похожим на Дорджа Харисона. Костя Кочур-крепкий и статный, этакий Элвис Пресли, правда с орлиным носом. Я же-длинный, худой, со стрижкой под чубчик и с огромными лактороподобными ушами, напоминал чебурашку-переростка. Небыло у меня аналогов на небосводе рок-н-ролла.

Нас расселили в палате 1-го, старшего отряда, на четвертом этаже абхазской школы, до моря метров сто. Очамчира казалась заграницей. Мы ходили в самоволку и приносили своим новым пионерским друзьям вино.
Ах какие тогда были вина."Псоу","Абсны"-10 копеек за стакан, "Букет Абхазии", чуть дороже виноградного сока. Позже я напишу песню, ее я до сих пор иногда пою на своих концертах. КАВКАЗ.
73-й год!
Сытое, счастливое детство!
Пионерское похоть-зеленая любовь, как безумно зеленое море.

Сильный,как Шварц НЕГР -нигер-ПЛАВРУК
Деректрисса-снежная королева.
-Не заплывайте за буйки!-Подонки!
-Не подсматривайте в раздевалку!

Юбка пионер-вожатой Любки в горошек
Манят кусты перкуссией цикад
Под баянные гимны, пионеры-пироманы
На костре сжегают свое детство
Детство сгорает до тла, не воротишь назад.

Жидкий "кавказ"-ущербное пойло
Твердый, рассыпавшийся Кавказ
Кавказ-герой телепрограмм
Прости, прощай, мой пионерский Кавказ!

До сих пор , когда вспоминаю те времена, в ушах звучит: Ворайда-рай ра, ворай-да-райра, ворай-да-райра-вора.... Взрослая жизнь-воровка веселого детства.
Однажды добрый, толстый пионер Саша, проникшись дружелюбием к муз-банде, признался, что у него заначена пол-литровая банка Хлорофоррма..
Мы занюхали ее тут же всей гоп-компанией и превратили кровати с железными сетками в батуты. В доволь наобезьянничавшись,повалились на "изнасилованные никилерованные кровати. Дурман испарился. Кто-то из новоявленных корешей предложил взять медпункт. Там мол есть колеса, называется"пепальфен" -это по круче ЛСД.
В первые услышав о новых стимуляторах, мы загорелись идей взять мед-пункт, как банк берут настоящие ковбои.
По утру, несколько поостыв с ковбоским дерзким налетом решили не связываться, а взять наркоту хитростью.
Стайка пионеров-инвалидов отправилась к медсестре. Один заговаривал зубы, а остальные шарили на мед-полках. Каким-то образом свистнули димедрол.
Опытный "кислотник" Сеня обьяснил, что жрать нужно не меньше 4-х и не больше 8-ми, иначе передозняк и смерть. Поделили, получилось по шесть.
Закинулись перед обедом, пять минут прошло, ни фига. Вышли на солнышко, покурили и тут ба-бах! По башке. Такого еще не было. Димедрол подкрался не заметно. Когда сели обедать, то я обнаружил вместо традиционной котлеты, с картофельным пюрэ и с зеленым помидором, до селе не еденных омаров, трепангов, икру зернистую, почему-то фиолетового цвета. Когда я не ловко повернувшись к соседу столкнул на пол локтем огромную бутылку, кажется виски,воспитательница Бэла, загадочно улыбнулась и кокетливо приподняла юбку. Костя пытался проткнуть вилкой живую, огромную, золотистую ящерицу. Наконец-то проткнул, ящерица заорала немым матом. Костя попытался засунуть ее в рот, целиком, но ящерица упералась руками младенца.
На четвертый этаж мы поднимались наверное очень долго, потому как лестнечных ступенек явно не хватало, к тому же они вели в низ и в проемах светило звездное небо. Мы неловко и испуганно перепрыгивали отсутствие ступенек. Наконец-то добравшись до палаты, рухнули обессилевшие в койки. Пришла Бэла и стала читать в слух какую-то книжку. Я погружался в болото галлюцинаций, лишь частые судороги возврашали в реальность. Все уже спали и Бэлла ушла, а мне невыносимо захотелось в туалет, но он в низу, во дворе, идти туда целуюю вечность, все равно, что босяком, в плавках штурмовать Пик Коммунизма. Но терпеть уже было не возможно и я отправился на восхождение вершины толчка. Дорога в "верх" была мучительной, но я не абоссался. Вернувшись в палату я обнаружил, что вместо коек-лодки. Прилег в свою шлюпку. Мимо по воде пробрел Костя. Он влез на подоконник, сел и свесил ноги, а руками обнял таллии двух танцующих на подоконнике девушек, в сарафанах из одинаковй желтой ткани. Тут подплыл ко мне Вовка. Одной рукой он придерживался за борт шлюпки, а указательный палец другой руки приложил к губам.
-Тсс!-прошипела мокрая голова Джорджа Хариссона. -Только тихо, надо Костю не спугнув стащить, иначе он сейчас сиганет в низ, с четвертого этажа. Я вскочил на ноги, шлюпка и вода моментально исчезли. Все спали.
На подаконнике сидел Костя и предерживаясь за два желтых, пустых сарафана зановесок, улыбаясь смотрел на море. Мы подкрались, схватили его и повалились в троем на досчатый пол.
-Вы че дураки делаете?-Прохрипел наш носатый Элвис.
-А вот этого делать не стоило!- Испуганно,но твердо сказал Хариссон.
После кошмарного тихого часа все пошли на море. Когда я нырнул, то обнаружил, что не знаю куда выныривать. Долго кувыркаясь в воде, открыл глаза и сквозь голубую жидкость увидив солнце, рванулся к нему, но ударившись головой об толстое стекло или лед отделяющий меня от жизни, окончательно растерялся. Однако моя дурная башка всетаки победила,"лед" треснул.
В этот день танцы были под магнитофон. Ничего непонимающий Кока, слабал пару пионерских хитов на баяне. Муз-отряд заболел.
В пионерском лагере мы познакомились с продвинутыми барышнями.
Мы-то парни с окраины города, а они учились в центральных школах, происходили явно из элитных социальных слоев и в "колесах" разбирались лучше.
Вернувшись на родину мы часто встречались, пили вино и целовались. До секса дело так и не дошло. Барышни хотя и были продвинутыми, но всебя не впускали, как бы не обдалбывались.
Зима девятого класса выстудила из нас практически всю наркотическую дурь. Каким-то двадцать первым чувством я понял, что это дерьмо доведет до большой беды, а у меня появилась четкая цель, да и к тому же меня вполне устраивала моя трезвая фантазия. Я уже знал больше десятка аккордов и стал с легкостью сочинять свои песни.
Костя чуть было не подсел, но однажды его подловила мама, обожранного пепальфеном. На утро она пришла к моим родителям со своей бедой, но вместо моих, обнаружила меня, розовощекого и бодренького, вскапывающего огород. Я ни сном ни духом не ведал про то,что мой друг где-то вчера обожрался и притащил с собой на кармане недаеденные таблетки.
В десятом классе мне и моим раздолбайским дружкам наконец-то стали давать девочки. Костя и Вовка имели одну свою однаклассницу, у ни даже кажется расписание было, кто за кем. Барышни моего класса предпочитали трахаться с чужими и более взрослыми ребятами, так что свои курсы половой подготовки проходил на стороне. Обучали меня бойкие хулиганки из какого-то техникума. Эх, где вы мои сержанты армии детскоюношеского разврата?
Наверное сейчас толстые порядочные мамка-жены, или очень деловые," генеральшы" крутых фирм, ,а может быть и депутатши?
Кажется тогда, в 70-х Иен Дьюри еще не написал свою песенку: Сэкс энд драгс энд рок-н-ролл, но мы уже из этой формулы выкинули драгс, а до героина и прочих, вовсе не пацанячих стимуляторов смерти, к счастью дело не дошло.
Мое пьющее поколение, точнее мое окружение предпочитает изменять свое сознание, если конечно возникает такое желание, а оно как ни крути возникает, так вот, мы предпочитаем изменять его с помощью игрушек. Конечно же игрушки у всех разные, как и запросы, как и возможности. Одни кайфуют меняя шлюх, другие, как малые дети, до сих пор играются в машинки и пистолетики. Все без исключения любят вкусно пожрать и вздорно выпить.
Мне же огромное удовольствие доставляет игра со звуками-это то, что- люди называют музыкой, а еще путеществия и болтавня с новыми знакомыми, особенно когда люди попадаются с которыми есть о чем водку пить. Жаль только, что из глубины выпитых и сыгранных лет, все реже и реже попадаются достойные артисты и собутыльники, ведь на поверхности плавает все больще дерьма чем кораблей. Так, что все мы по прежнему гоним.

P.S: -Эй! Америка, предсавляешь какая бы у тебя сейчас была поп-музыка, если бы в 88-м, к тебе долетел ВИА "Семь Семионов" (Семья Овечкиных).